Жаркую дискуссию о судьбе русской школы в Эстонии затеял с Евгением Криштафовичем Александр Чаплыгин на портале DELFI. Следует отдать должное Криштафовичу: юное дарование возмужало (если, конечно, термин «возмужало» вообще уместен) и крепко «отбрило» многоопытного центристского журналиста. Почему? 

Потому что  Чаплыгин исходит сразу из нескольких ложных посылок, Прежде всего он заблуждается в отношении пушистости и белизны Криштафовича. Ложная оценка окраса и фактуры оппонента как будто дает Чаплыгину право на уничижительную фамильярность. Явный перебор с пафосом оправдывается партийным журналистом степенью якобы грозящей нам опасности:
 

«Ей-богу, такого белого и пушистого Криштафовича, как в интервью с Артуром Барканяном, я еще не видел. То есть, он, Евгений, гордится своей принадлежностью и к русской, и к эстонской культурам, и выражает надежду на то, что "мы все равно сумеем построить здесь единое общество". Твоими бы устами, Женечка, да мед пить, только вот министр образования Лукас со своей ложкой дегтя мешает. Ассимиляция, которая является истинной целью реформы русских школ, никак вписывается в нарисованную Тобой картину».

Если Чаплыгин демонстрирует нам намеренно зашоренное и узкопартийное видение школьной проблемы, то ответ Криштафовича поражает широтой охвата перспективы, и, кстати, осведомленностью в деталях неведомых его оппоненту. Однако оставим без внимания глупости, коих в ответе Криштафовича рассыпано тоже изрядно, и вычленим главное:

«Эстонские школы не готовы принять у себя все тридцать тысяч русских учеников, и если какой-нибудь министр им такое счастье в жизни предложит, то он слетит к чертовой бабушке на следующий же день. Причем по настоянию автохтонного населения.
 

В общем, это не так  уж и важно — от большой любви к русским или под давлением обстоятельств было принято это решение. Важен результат: в Эстонии применяется одна из самых либеральных в Европе моделей культурного многообразия в образовании, чем мы по праву гордимся»
 

Государство нуждается в столь ярких интегрантах как Криштафович или Метлев, но даже им недоступна ассимиляция по схеме, которой в наглую запугивают русскую общину. Ассимиляция не любит публичности, она совершается в тиши семейного ложа и наследуется от поколения к поколению. Невозможно вот так просто взять и объявить себя ассимилировавшимся с завтрашнего дня. Наконец, если государству нужны метлевы и криштафовичи, то отнюдь не в количестве, сопоставимом с размерами русской общины. Криштафович нашел мужество открыто признать это, в то время как Чаплыгин все еще неистово дудит в ржавую партийную трубу.

На портале  русской общины Эстонии «научную» дискуссию, а по сути, вульгарное ассимиляционное разводилово завел доктор технических наук из Финляндии Андрей Лобов. Тоже, конечно, дарование, но уже достигшее возраста, в котором не принято подавать надежды. Вместо того чтобы ответить на простой вопрос о том, есть ли в Эстонии, по его мнению, институциональная сегрегация Лобов заводит знакомую волынку:

«Говоря о «сегрегации», Вы выносите на первый план дискриминацию при раздельном обучении русских Эстонии и эстонцев. Дело в том, что есть право получать образование на родном языке. Оно успешно реализовывается в ряде стран, которые функционируют как полноценные государства. Я не считаю русскую общину Эстонии инородцами. Мы не инородцы. Поэтому, с этой точки зрения, Ваш вопрос некорректен. Мы в своей стране идём по пути реализации права получения образования на родном языке. Законы нашей страны указывают на такую возможность».
 

Далее следует ссылка на «Новый Иллюстрированный Энциклопедический Словарь» по теме «сегрегация». Как это ни забавно, но находятся энтузиасты, готовые поддержать доктора Лобова. Вот, например, пара характерных комментариев:

«Студент-медик. Особенно умиляет компенсаторные механизмы психики афтора — использование слов, смысла которых он не понимает, но считает, что их использование создаст ему репутацию интеллигентного, образованного человека. (…) PS Особенно умилило, в этот раз, использование слов "институциональной сегрегации", "неофит" и "завет"».

«К2. Главный герой одного из кинофильма о событиях 20-х - 30-х годов при снятии с должности "грамотного" специалиста на молодого и безусого промолвил: " Знаний маловато, зато СОВЕСТИ больше"».

Очень похоже на то, что доктор Лобов, «К2» и «студент-медик» находятся на одной ступени развития научного мышления, во всяком случае, все трое явно не дружат с русским языком. По правилам разводилова я сейчас должен кинуться защищать свою интеллигентность, пуститься в пространные объяснения терминов и доказывать, что владею не только заявленной темой, но и научной терминологией. Обязанность тоскливая, но, как видно, неизбежная. 

Начнем с того, что на интеллигентность не претендую,  тут и доказывать нечего. Мою далеко не интеллигентную репутацию с блеском подтверждают местные комментаторы. В этом отношении я вполне им доверяю. (Смотри, например, суждения «крестега», «Щорса», «К2», КОТ (Котова, Семенова,), Алексея Котлярова (Хватова, алекса1919), и других.)

Что касается сегрегации, то термин этот обозначает принудительно поддерживаемое государством разделение расовых или национальных групп населения, сопровождающееся дискриминацией, хотя бы формально в государстве и был установлен конституционный принцип равноправия рас и национальностей. Сегрегация практикуется в двух основных формах – институциональной и территориальной.

Институциональная сегрегация осуществляется в любых сферах жизни общества — в школах, университетах, больницах, на транспорте, в сфере услуг, и т. д. путём создания параллельных учреждений для дискриминируемых групп населения. Классический пример институциональной сегрегации представляют собой США, в которых до второй половины XX века «цветные» подвергались дискриминации, хотя конституция и провозглашала принцип равенства граждан. При территориальной сегрегации дискриминируемые группы сосредотачиваются на специально отведённых для них территориях. Классический пример территориальной сегрегации – еврейские гетто времен Второй мировой войны и печально известные индейские резервации, существующие в США и поныне. 

При формально  провозглашенном Конституцией Эстонской  Республики равенстве всех граждан, институциональная сегрегация осуществляется в дошкольном воспитании, школьном и высшем образовании, прессе, сфере обслуживания – эстонские и русские детские сады, национальная и «русская» школы, пресса эстонская и пресса русскоязычная (пресса для русских). Разумеется, в условиях сегрегации не может быть и речи о реальном равенстве прав. Для пущей убедительности сошлюсь на Маргариту Корнышеву, которая обнаружила, что в «многочисленном корпусе руководителей 11 министерств страны значатся только шесть неэстонских фамилий». Кстати, неэстонская фамилия ещё не означает принадлежности к дискриминируемому национальному меньшинству.
 

Требование сохранить  школьное образование на родном языке  для национального меньшинства в любой другой стране Европы, свободной от институциональной сегрегации, выглядело бы естественно и логично. В нашей конкретной жизненной ситуации добровольная маргинализация и готовность быть дискриминированным по национальному признаку, выглядит более чем странно. Невозможно жить в чужом национальном государстве и быть свободным от него, ведя параллельное существование. 

Понятно, что  русская школа должна сохраниться, но при условии свободного выбора родителей, решающих, в какой школе – русской или эстонской, их дети получат образование. При этом обе школы должны быть полноценными. Гибридная (ублюдочная) двуязычная школа это символ дискриминации по национальному (языковому) принципу. Выгодное кому-либо из сторон конфликта процентное соотношение рабочих языков это еще не повод для гордости, скорее повод для стыда.

Если и теперь я не убедил доктора технических наук Лобова, «студента-медика» и прочих «знатоков» в наличии институциональной сегрегации в Эстонии, то это уже не моя проблема. С этим – к настоящему доктору.

***

Сокращение этнического  воспроизводства русских в странах  Балтии является неизбежным процессом, но это отнюдь не означает массовой ассимиляции. Важно, чтобы сокращение этнического воспроизводства происходило естественным образом и без вмешательства государства. Что должно покинуть Эстонию – покинет, что должно ассимилироваться – ассимилируется, что должно интегрироваться – интегрируется, а что должно сохраниться – сохранится, правда не в том объеме и качестве, в каком нам хотелось бы этого сегодня.
 

Основной контингент защитников «русской школы» составляют не сами школьники, их родители или  учителя, а штатные крикуны и  печальники, большинство из которых ловит свою рыбку в мутной воде реформы. Подлинная трагедия «русской школы» заключена не в ее недругах, а в ее «защитниках».
 

Что касается школьной реформы, то она неизбежно перемелет в той или иной степени тех детей, которые уже попали в сферу дискриминационного гибридного образования. Достойно сожаления, но кто знает, как и чем им реально помочь сегодня – малыми знаниями или избыточной совестью?

Если всерьез говорить об интеграции в эстонскую национальную школу, то в следующем году к ней реально будет готово, лишь незначительное количество русских детей. Их интеграция в национальную эстонскую школу представляется гораздо меньшей трагедий, чем трагедия детей, уже застрявших в недрах реформы.

Автор: Михаил Петров

Также по теме:

Андрей Лобов: На пути к правам

Михаил Петров: Если есть права, то грех ими не воспользоваться

Андрей Лобов: Убить дракона