Целью Эстонии не должна быть насильственная ассимиляция русских, однако важно, чтобы русскоязычная школа обеспечивала владение эстонским языком на высшем уровне и вообще хорошее образование. Таково мнение министра образования Эстонской Республики Евгения Осиновского.

«Вопрос в том, какой мы хотим видеть русскую школу», - указал Осиновский в своих размышлениях на страницах издания «Постимеэс». Интернет-портал таллинского издания «Столица» приводит сокращённый перевод публикации.

Е.Осиновский:

Все эстонцы поддерживают переход русских школ на эстоноязычное обучение. Разве не так? По крайней мере, все "нормальные" эстонцы. Встречаются и скептики, но все они красные профессора, коммунисты, тайные русофилы или просто тиблы. Ну и, конечно, против перехода русскоязычные путинисты, мозги которых так размягчились от телевизионной пропаганды, что они и сами не понимают, что хорошо для них самих.

Сторонники реформы русской школы делятся в своей аргументации на 2 большие группы. Первые считают, что переход на 60% эстоноязычного обучения - лишь первый шаг, затем произойдёт эстонизация основной школы, и в один прекрасный день двери русских школ закроются навсегда. Один из столпов гражданской оккупации (цитируя Лаури Вахтре) рухнет, и Эстония наконец станет по-настоящему свободной. Представители таких взглядов считают, что в будущем русской молодёжи не будет. В том смысле, что они все будут учиться на эстонском языке в эстонской школе и станут "настоящими эстонцами". В открытую эта позиция высказывается редко, однако подобные идеи тихо просачиваются во всевозможные государственные стратегии развития. При таком мышлении вопрос о качестве образования становится третьестепенным, поскольку главная цель - достижение этнополитических целей средствами политики образования.

Вторая часть сторонников реформы куда умереннее. Они ничего не имеют против русских в принципе. Они подходят к русской школе с точки зрения обеспечения лучших возможностей в будущем и приходят к правильному выводу, что русская школа требует реформы. Ясно, что за последние 20 лет русскоязычная школа в Эстонии. после 9 лет обязательного изучения эстонского языка экзамен на уровень В1 сдаёт лишь чуть более половины молодых людей. Понятно, это ненормально, это усложняет обучение русскоязычных в университете и дальнейшие поиски работы. С этой точки зрения цель реформы русской школы - помочь русскоязычным людям найти своё место в эстонском обществе, повысить их конкурентоспособность при помощи улучшения владения госязыком.

Обе группы поддерживают переход русскоязычной школы на эстоноязычное обучение, но по разным причинам. Для первых это инструмент ассимиляции "инородцев", вторые считают, что русская школа должна обеспечивать хорошее образование, неотъемлемая часть которого - владение эстонским на высшем уровне, и для этого не обязательно отменять русский язык.

Вопрос в том, какой мы хотим видеть русскую школу. Защитники ассимиляционных взглядов видят в мультикультурности Эстонии временное отклонение, когда советские оккупанты зачали в Эстонии сыновей и дочерей, которых нельзя депортировать, но следует абсорбировать в эстонское большинство, чтобы Эстония снова стала "чистой". Представители вторых взглядов считают культурное разнообразие нормальным и готовы даже признать, что разнообразие обогащает. В их Эстонии публичное пространство преимущественно эстоноязычное, и меньшинства могут прекрасно общаться по-эстонски. Эстонский все должны знать, иначе общего пространства не будет.

Я уверен, что принудительная ассимиляция не должна быть целью Эстонии (добровольно в той или иной мере это происходит всегда и везде). При этом важно, чтобы русская школа обеспечивала высокий уровень владения эстонским языком и вообще хорошее образование. Важно как для государства, так и для самой русской молодёжи. Как с этих позиций оценить результаты реформы? К сожалению, следует признать, что нынешняя реформа не поддерживает реализацию ни того, ни другого плана.

Ассимиляция не может произойти путём создания искусственной иноязычной среды. Для этого нужно другое социальное большинство. Составляющее 97% русскоязычное население Нарвы нельзя при всём желании ассимилировать с 3% эстонцев. В других местах для этого надо сразу позакрывать русские школы и перевести детей в эстонские классы. В русскоязычной школе образование может быть хоть полностью на эстонском языке, но эстонцев из них не выйдет.

Весной рабочая группа по русским гимназиям анализировала результаты первых 3 лет перехода, посещая и русскоязычные гимназии. Как положительный момент в отчёте можно выделить то, что большинство учеников и учителей признают пользу изучения предметов на эстонском языке как полезного метода обучения языку. Если только это делается хорошо. На практике зачастую необходимые для этого условия не выполняются. Рабочая группа обнаружила, что почти на всех увиденных уроках процесс обучения был пассивным, учитель говорил перед классом по-эстонски, а ученики ограничивались ответами "да" и "нет". Немало школ не смогли найти учителей, владеющих эстонским на необходимом уровне, поэтому перед классом стоят учителя, которые и сами знают, что недостаточно компетентны, чтобы обучать на эстонском. Но 60% нужно набрать, потому что закон требует. В таких случаях нельзя говорить о хорошем владении эстонским. Не говоря о достоинстве учителя, у которого ученики исправляют грамматические ошибки.

Результаты госэкзаменов также говорят, что за 3 года знание эстонского не улучшилось, несмотря на то, что большинство предметов пройдено на эстонском. Если в 2011 средний результат экзамена по эстонскому как неродному языку был 70,6 пунктов, то в 2014 - 71,2. В некоторых школах результаты улучшились, но, например, в Силламяэ и Таллине оказались хуже, чем до перехода. Я не хочу сказать, что от эстоноязычного обучения нет пользы. Как один из методов оно себя оправдывает в случаях, когда школы могут преподавать его качественно, но это не волшебная палочка для улучшения знания языка.

В рапорте также отмечается, что лучше всего эстонский язык усваивается во время реального общения с эстонскими сверстниками. Однако контакты между эстоноязычной и русскоязычной молодёжью ограничены, и не только в Нарве, но и в Таллине. Это вопрос нашей интеграционной политики в целом.

Государство должно работать над тем, чтобы вся русскоязычная молодёжь выучила эстонский на высшем уровне и получила хорошее образование. Эта цель достигается не этнополитикой, а разумной политикой образования. Такая политика требует от школ хороших результатов как по эстонскому языку, так и по другим предметам, и плохо говорящих по-эстонски учителей не заставляют давать русским детям географию на эстонском. Потому что это не политика образования.