Наталья Севидова, обозреватель. "Вести недели" (Латвия)

В конце минувшей недели латышские и российские обществоведы за круглым столом в Риге нащупывали пути к сближению позиций по болезненным темам истории ХХ века. Мероприятие, которое организовали центр EiroCivitas и Фонд Эберта, было обозначено так: "Балтийско–российская политика истории: как прийти к разрядке напряженности?"

В гостинице Reval Hotel Latvija cобрались профессиональные историки, работающие в академических институтах и массмедиа. Причем с российской стороны были приглашены только персоны, представляющие так называемое западническое течение. Второго крыла исторической мысли — славянофильского — на встрече представлено не было. Поэтому получился такой приятный во всех отношениях разговор интеллектуалов "одной группы крови".

Советник президента Латвии по вопросам истории Антонийс Зунда обозначил три периода, в оценке которых расходится общественное мнение и академические круги двух стран.

1. 1939–1940 годы: была ли оккупация балтийских стран?

2. Вторая мировая война — латышский добровольный легион SS. Жертвы или защитники нацизма?

3. Послевоенная история Балтии — освобождение или новая оккупация?

На первый вопрос российский гость, историк Борис Соколов ответил без обиняков: оккупация была! Его аргументация: в Нюрнбергском приговоре оккупацией назван захват территорий против воли народа, не обязательно в ходе военных действий. С легионом тоже все ясно: латыши были принудительно мобилизованы в немецкие войска, и только в 1943 году на базе латышских формирований был создан легион SS. Российский исследователь военной истории назвал это чисто бюрократическим решением. Понимай так: легионеры — простые солдаты, формально попавшие под вывеску карательной организации.

Его взгляды вполне созвучны призыву Антония Зунды смотреть на эти события глазами народов Прибалтики. Это и будет, в понимании советника Затлерса, сближением позиций.

На что москвич Виталий Дымарский мягко возразил: сближение требует компромисса, а не односторонней капитуляции. Латвия тоже должна посмотреть на ХХ век глазами россиян. Российское общественное мнение вряд ли согласится на пересмотр приговора Нюрнбергского суда, который назвал SS преступной организацией.

А Денис Ханов (Фонд Эберта) заметил, что на продуктивный диалог не стоит надеяться, если одновременно латвийская сторона подсчитывает, сколько миллиардов выставит Москве в качестве компенсации за оккупацию.

"Это достаточно бесперспективное занятие. Кто много хочет, тот мало получит", — предостерег историк культуры.

Густавс Стренга задался вопросом: победа — часть идентичности русского народа, можно ли требовать от русских историков оспаривать эту "мифологему", как он выразился, идти наперекор коллективной памяти?

Андрей Липский ("Новая газета") в свою очередь полагает, что коллективное историческое сознание в России складывается под влиянием пропагандистских художественных фильмов вроде "Петр Первый", "Иван Грозный", "Александр Невский", "Адмирал". Госзаказ на патриотизм существует не только в России, подчеркнул этот участник диспута. Это спор политико–пропагандистских машин, но историки — не последние винтики в этих машинах. Академические люди должны зарабатывать, они возглавляют институты, которые финансирует государство, или получают деньги от политических партий, объяснил ангажированность ученых Б. Соколов.

А вот Алан Касаев (РИА "Новости") вообще не уверен, что в России есть официальная история. Что под ней понимать? То, что транслируется по федеральным каналам? Но СМИ сегодня, как он выразился, это не средство информации, а средство развлечения.

Может, и так, однако и в Латвии, и в России имеются комиссии при президентах. У нас такая комиссия работает над вопросами истории ЛР ХХ века, российская создана для борьбы с фальсификацией истории в целом. На вторую и обрушилась дружная критика, причем с обеих сторон. Мол, это чисто идеологический орган, объективностью там и не пахнет.

Правда, Андрис Спрудс (Латвийский институт внешней политики) с этим не вполне согласен: в РФ существует много подходов, даже в комиссии при президенте. Нельзя считать, что у нас все плюралистично, а в России — нет, упрекнул он коллег.

Татьяна Филиппова (российский исторический журнал "Родина") поспешила уточнить, что упомянутая комиссия при президенте РФ создана лишь недавно и еще не начала работать! Зато латвийская трудится не покладая рук уже несколько лет и выпустила 25 томов изысканий историков не только Латвии, но и других стран, в том числе и России.

Густавс Стренга деликатно поставил под сомнение объективность исследований под "госзаказ". "У этих комиссий задача — написать историю для своих наций". В каждой стране есть придворная история, и она зависит от капризов и смены политэлиты, продолжил мысль Денис Ханов.

Тогда о каком сближении позиций может идти речь?

Объединить нас может отношение к человеческим страданиям, уверен Г. Стренга. Страдания не знают национальности и государственных границ. Почему бы не исследовать историю отдельного красноармейца, или жертвы Холокоста, или рабочего, угнанного в Германию? Больше памяти не коллективной, а индивидуальной!

Карлис Даукштс (Балтийская международная академия) сместил акцент: это историки подливают горючее в топку политиков. Отсюда его вывод: самый опасный продукт интеллекта — история. А чтобы уменьшить конфронтацию в научном пространстве, Даукштс призвал латвийских коллег отказаться от стереотипа, связывающего Россию, русских и Сталина.

Владимир Соколов (Союз граждан и неграждан), будучи наблюдателем, не удержался от ремарки. Он попросил уважаемых ученых задуматься над таким абсурдом: в ЛР официально принята теория трех оккупаций — двух советских и нацистской. Получается, что практически все население Латвии или воевало не на той стороне, или сотрудничало не с той стороной. Значит, все виновны?

Еще одна "вольнослушательница" — социальный психолог — обратилась к тем, кто ждет от России признания факта оккупации Балтии. Они обещают, что это сразу же улучшит моральный климат в отношении двух стран. Психолог напомнила, что по результатам выводов комиссии члена Политбюро СССР А. Н. Яковлева новая Россия признала пакт Молотова — Риббентропа преступным, президент РФ Борис Ельцин и 250 тысяч русских латвийцев поддержали независимость ЛР. После чего почти половина населения страны была лишена политических прав. Какие юридические последствия наступят для Российской Федерации и латвийских русских после второго "официального покаяния" Москвы? Тут оставим знак вопроса.

Тем не менее участники встречи сошлись в одном — историки обеих стран должны работать вместе, сравнивать две культуры воспоминаний, сравнивать школьные учебники истории, проводить совместные мастер–классы учителей и чаще устраивать подобные обсуждения. А если бы, добавим, в них звучали и альтернативные точки зрения, то это было бы по–настоящему интересно.