This option will reset the home page of this site. It will restore any closed widgets or categories.

Reset
Новости, факты, комментарии...
18.07.2010 11:34:13 Сказка про Пушкина (конкурсная работа) (2)
Печать  
Послать другу  
Комментарии  


Прислала Екатерина Варкан
 
А.С.ПушкинРодился Пушкин в Москве в Басманной в 1799 году 26 мая, в праздник Вознесения. Поговаривали, однако, что ребенок явился на свет незадолго до полуночи. Но записали его именно в великий праздник с надеждой на хорошую примету – хотелось верить, рождение в такой день станет судьбоносным для малыша. В общем, судьба и благоволила Пушкину.
 
Мальчик был русоволос, что часто случается с арапчатами: Саша был правнуком наследника африканского князя, дареного в услуги императору Петру, который сам крестил его и нарек Абрамом Петровичем Ганнибалом. Арапчонок Абрам вырос, прославился в науках и военных баталиях. Родину новую любил. Свято служили ей и его потомки. Нрава предки Пушкина Ганнибалы были свирепого, женолюбцы также, но со всеми женами их случались странные истории. Да и везде, где являлись они, шли громы-молнии, и все летело вдребезги. Так и из Сашинькиных (правописание правильное! – авт.) маленьких ручек чашки всегда бились об пол, вводя в расход. Расходов родители-Пушкины не любили, но воспитание считали неблагодарным занятием. Ребенок получался нрава нелюбезного. К тому же был вял, медлителен, неуклюж, но созерцателен. Без смысла блуждали его умные глаза. Старшего сына Сашу родители не любили, не то, что болезненного Николиньку и веселого и смешливого младшенького Левушку, которого показательно баловали на злобу всем. Ну, была там еще и старшая сестра Олинька.
 
Сашинька, однако, с малолетства привык к славе, люди в него тыкали пальцем, только он являлся на улице и даже вылезали из окон, удивляясь его уродливой смуглости. Он утешался у ног няньки своей Арины Родионовны, которая пела старые песни и сказывала сказки. Вся эта русская незатейливость завораживала маленького Сашу. Такое воспитание было не по нраву отцу, Сергею Львовичу, он полагал в мальчишке невежду. На русском языке в доме Пушкиных родители только ругались. Говорили на французском, который мальчик знал превосходно. Он говорил даже не по-французски, а по-парижски, что считалось особым шиком в то время. Со стола родителя, с подоконников и из других укромных мест регулярно пропадали французские романы весьма вольного содержания. Потом они вновь являлись на местах.
 
Впрочем, о книжках никто особо и не беспокоился. Ребенок охотно слушал на французском Мольера, которого любитель был батюшка, и частенько вдохновенно декламировал в гостиной у камина. Саша был единственным прилежным слушателем пиес в семье. Другие ее члены почитали эпиграммы, пародии, куплеты и легкий амурный стих в основном собственного сочинения. Самым известным сочинителем был дядя Александра Василий Львович. Со временем он написал даже комическую поэму «Опасный сосед» и так прославился, что вошел с ней в «Советскую энциклопедию», где по алфавитному списку поставлен вслед за своим племянником. Еще он прославился скандальным разводом с женой своей светской красавицей Капитолиной. Развод этот даже утвердил Синод Русской православной церкви, что считалось случаем вопиющим. Вообще и со стороны Пушкиных у Пушкина предки были тоже хоть куда. Прадедушка Александр, в честь которого и назвали нашего мальчика, в порыве страсти прирезал жену, которая-таки в этот самый момент успела родить поэту дедушку. Дедушка Лев тоже оказался не совсем в себе. Первую жену он уморил, вторая же, Ольга Васильевна, Сашина бабушка, была неробкого десятка и спаслась, закрыв, говорят, на годы мужа своего в чулан под щеколду. Так что дядюшка и батюшка были просто тишайшими ангелами.
 
Сергей Львович светский кавалер, каламбурист, уважал дворянские вольности, которые позволяли не служить, службой он и манкировал. Влюбился он без памяти в африканскую красавицу Надежду Осиповну Ганнибал и женился, как теперь говорят, не приходя в сознание. Сергей Львович также тайно баловался стихосложением и что-то вдохновенно записывал в толстые, переплетенные кожей, тетради, пряча их в потаенный ящик в стол под ключ, как секретные масонские бумаги, главной из которых на поверку оказался Барков.
 
Так вот однажды-таки Сергей Львович неожиданно обнаружил себя главой немаленькой семьи – жены, детей и тещи Марии Алексеевны, кстати говоря, в девичестве Пушкиной. Надин без отдыху танцевала на балах, как потом станет делать и жена Александра Сергеевича первая красавица Петербурга Наталья Николаевна. Общество восхищалось экзотической красотой красавицы креолки, так Надин называли в свете, дворовые же на кухне величали ее попросту арапкой. Оглядевшись, Сергей Львович решил, что можно продолжать гордиться собой и тем, что сделал такую необычную партию и продолжал от случая к случаю заниматься за столом своими потаенными бумагами, то есть Барковым. Тем временем Арина Родионовна с достоинством переживала всех мадамов, иной раз являвшихся учить детей, настойчиво продолжала петь и сказывать в детской по-русски.

Вот такое разнообразное общество собралось вокруг подрастающего Александра, и надо было в нем как-то выживать. Обществу этому не очень симпатизировала и бабушка Мария Алексеевна. Как-то она собрала все свои скудные средства и купила деревеньку Захарово, неподалеку от Москвы. Радостно прослезясь, уложила немногие вещички и была такова. Каждое лето, правда, вся веселая семейка посещала молодеющую на глазах старушку. В Захарове Сашка был счастлив. Там ходили гулять в Большие Вяземы, по лесу, вокруг пруда. Гулять он вообще любил.
 
Мальчику было уже 11-ть, он подрос, возмужал и стал резов. Но также был дик, развязен и дерзко смеялся. Такие изменения опять не приветствовали родители. К тому же неожиданно помер брат Николинька. Его похоронили в Больших Вяземах.
 
В этот год Пушкины выехали в Москву раньше осени. И тут двоюродный дедушка Петр Абрамович, тот, что потом в Михайловском по-соседски будет поить Александра домашними наливками, вчинил иск семейству. Захарово пошло с молотка. Бабушка с жидкими пожитками снова оказалась в пушкинском доме. Она быстро старилась, а Сашка сидел в углу гостиной на потертом коврике и наблюдал оттуда все то же собрание родственников у камина.
 
Отец и в особенности дядя его старались быть людьми общительными, и порой на обеде у них собиралось весьма порядочное общество. Заезжал (правда, все реже) сам Николай Михайлович Карамзин. А Иван Иванович Дмитриев даже намеревался, свив в Москве солидное гнездо, жениться на его тетке, отцовской сестре Аннет. Однако, свое судьбоносное намерение во времени как-то подзабыл, но в гости захаживал. Однажды Иван Иванович (сам он был слегка ряб) взялся подшутить над оригинальным мальчиком Сашкой и заметил: «Ой, какой арапчик!» (Был прав, строго говоря.) «Зато не рябчик!» - отрезал смелый барчонок тут же. Стало очевидно, что ребенку нужно брать серьезное воспитание. Он уже освоил всю легкую литературу, написанную к тому времени по-французски. И подробно знал по-русски, что нечасто встречалось в дворянских семьях. Нужны были немецкий, математика и перспективы. Этого не было. Не было и денег хронически.
 
Положение складывалось не совсем уж и отчаянное. Так жили многие и Пушкины, пожалуй, не хуже иных. Дядя был хоть человек и праздный, в общем-то, добрый и всякою славою прославлен. В порыве родственных чувств, он с племянником отправился в Петербург устраивать того в Царскосельский лицей, объявление о котором только явилось в обществе. Лицей придумал реформатор Сперанский. Он приказал всем дворянам начать учиться, а тем, кто уже служит, сдавать экзамены по наукам. В недовольном обществе случилось невероятное брожение. Вся знать кинулась пристраивать своих недорослей к учебе.
 
Тем временем Саша много гулял по Петербургу и дивился, какой же город маленький рядом с Москвой и как тут все близко. Тогда он пообещал себе любой ценою не возвращаться в родительский дом. Дядя же его тоже не скучал и между модными лавками и французскими обедами он склонил к участию в судьбе ребенка своих влиятельных знакомцев Александра Ивановича Тургенева и того же Дмитриева, что жил уже в столице. Те через Голицына и самого министра Разумовского пристроили младшего Пушкина в новый лицей. Саше, правда, пришлось держать экзамен, который, кстати сказать, оказался формальностью. Василий Львович же, положив дело с племянником поконченным, вдохновенно и радостно записал на множестве листочков того самого «Опасного соседа», коим кроме родства, конечно, с Александром Сергеевичем Пушкиным и вошел в историю русской литературы. Сам Александр Сергеевич пока все это только наблюдал.
 
Саша был торжественно сдан в лицей 19 октября 1811 года в присутствии самого императора Александра 1. Вдовствующая императрица Мария Федоровна также почтила новое начинание старшего сына, но пустить своих младших - Николая и Михаила к публичному обучению так и не решилась. С этого дня о родителях Пушкин не вспоминал и письма им почти не писал.
 
Дети в лицее собрались, похоже, трудные – из не очень полных, благополучных и состоятельных семей. Те ровно дети, которых за отсутствием других возможностей надо было куда-то деть. А деть было некуда - Горчакова, Пущина, Дельвига, Вольховского, Корфа, Данзаса Матюшкина, Кюхельбекера, ну, и Пушкина, конечно, тоже. Мальчики стали называться студентами, а после шестилетнего обучения получали бумаги, равные по значению бумагам университета.
 
Жили по-спартански – в маленьких келейках, лишь кровать и конторка. Под постоянным приглядом воспитателей. Профессора были всякие, некоторые не без оригинальности даже. Но именно в таких условиях и родилось известное лицейское братство, свободу которого и воздух Царского Села не только вспоминали потом лицеисты, но некоторые выживали только этим.
 
Странно, но фантастическая затея сделать лицей оплотом дружеского единства именно и осуществилась. И хотя первые выпускники составили разнообразное общество – были и военные, и поэты, и декабристы, и государственный секретарь, автор официальной версии декабрьского выступления у Сената, и мореплаватель, и канцлер, и один даже гений - именно после первого выпуска лицеисты стали особой кастой русского общества, в которую потом сдавали экзамены даже великие князья.
 
Стихи Пушкин начал пописывать еще в Москве, здесь же набросился на них с особенным отчаянием. Сочиняли в лицее все – даже профессора и воспитатели, но Пушкин поначалу скрывал. Строки и вправду казались немного громоздки и тяжеловесны, порой даже пафосны. Их сразу наполнили Фебы, но все более занимали место Хлои. Сначала Александра вдохновляла Катинька Бакунина, сестрица однокашника, затем Наташинька Кочубей, дочка крупного сановника, проживавшая в Царском. А также Наташка – горничная императорской фрейлины Волконской. Всех троих порядочный Пушкин аккуратно вписал в свой знаменитый донжуанский список, в который попадали возлюбленные поэта. Не забыл он им посвятить и благодарные стихи. С горничной, прелестницей Наташкой у Сашки завязались неформальные отношения. И однажды в полумраке библиотечной галереи, что вела из лицея во дворец, спутав горничную со злой старушкой-фрейлиной, он смачно ущипнул последнюю за мягкое. Разразился скандал, в которых мальчик, впрочем, преуспевал с малолетства.
 
Все другие науки Александр осваивал не так исправно. К тому же был шалун и проказник да такой, что уже через полгода хотели его из лицея извести. Все годы Пушкин нещадно трепал воспитателям нервы и придумки становились все изысканней. Поначалу воспитанники подворовывали яблоки в царском саду, иной раз побивая и сторожей. Это стало излюбленным развлечением лицеистов. Верно, сама царская принадлежность плодов придавала им изысканный царственный вкус. Сам Александр Павлович неоднократно жаловался директору лицея Энгельгардту на милые проделки его подопечных. Поймать воров, однако, так и не удавалось. Сохранилось и еще одно забавное предание. Однажды Пушкин и Кюхельбекер пытались отпроситься на прогулку в Петербург. И гувернер, некто Трико, конечно же, не разрешил этого своим воспитанникам. Но довольно уже взрослые юноши, ведь в Петербург по делу срочно нужно, все равно вышли на дорогу. Они отправились в разных экипажах – для конспирации. Трико, приметив их отсутствие, бросился вдогонку, предвкушая их страшную расплату. Шалуны, почуяв погоню, решили проучить неуместное рвение надзирателя. В то время у въезда в город стояли заставы и полицейские опрашивали для порядка всех проезжающих, кто они и к чему следуют. Пушкин ответил, что его звать «Одинако», Кюхельбекер ехал следом и сказал, что он «Двако». Через несколько минут к заставе подъехал гувернер и сообщил, что его фамилия «Трико». Тут-то бдительные часовые сняли Трико с коляски, уразумев, что в город ломится банда мошенников, и посадили под арест на целые сутки. Погоню за его подельниками устраивать по лени своей, однако, не стали.
 
Впрочем, лицеист Пушкин был не так безнадежен. Он прекрасно выучился ездить верхом, держался в седле, как настоящий гусар. Этот навык пригодился ему в жизни. Александр Сергеевич много путешествовал, в то время передвигаться можно было только на лошадях. А как-то раз по случаю он даже участвовал в конной атаке во время военной кампании на Кавказе. И от главнокомандующего Паскевича получил тогда в награду позолоченную саблю, между прочим. Также Сашка был лучшим фехтовальщиком в лицее. Тренер объяснял такой прорыв тем, что Александр бьется всерьез, как в настоящей дуэли. И угадал, Пушкин готовился к дуэлям. Он выучился и стрелять. А вот танцевать так и не выучился складно. Потому всегда так злился потом на балах.
 
Еще летом 1812 года, когда через Царское Село ополчение шло на войну с Наполеоном, Пушкин познакомился с блистательным, знаменитым потом и даже легендарным Петром Павловичем Кавериным (За год до того с Кавериным вместе учился в самом модном тогда Геттингенском университете лицейский профессор Куницын.), которого вся петербургская молодежь обожала не смотря на его беспримерные загулы, бессчетные дуэли и другие оригинальные выходки. Каверин, между тем, был одним из самых умнейших и образованнейших людей времени. Мы находим его трогательные портреты во многих стихах Пушкина. Очаровательный Каверин выучил своих молодых приятелей курить трубку. Именно под чутким его руководством уже в последний лицейский год Пушкин, Дельвиг и другие вольно настроенные лицеисты проходили обучение в питейных заведениях Петербурга и дамских салунах на Мещанской.
 
В 1817 году сам Карамзин поселился в Царском Селе, где сочинял свою историю российского государства. Пушкин частенько гостил у него и даже, по слухам, был тайным обожателем его супруги Екатерины Андреевны. За это говорит то, что Александр Сергеевич в 1837 году только ее просил приехать для прощания в дом на Мойку, где умирал после дуэли с Дантесом. Екатерина Андреевна приходилась сводной сестрой князю Петру Андреевичу Вяземскому, который также часто бывал в Царском вместе с Василием Андреевичем Жуковским. Все эти уже заслуженные господа восхищались дарованием юного Александра и прозвали его Сверчком – «...ибо в некотором отделении от Петербурга, спрятанный в стенах лицея, прекрасными стихами уже подавал он оттуда свой звонкий голос». Прозвище Сверчок потом Пушкин получил и в литературном обществе «Арзамас», членов которого боготворил, и куда его приняли официально только по окончанию лицея. Князь Вяземский, восхищаясь юношеским слогом Пушкина, острил: «Если этот чертенок так размашисто будет шагать и впредь, то кому быть на Парнасе дядей, а кому племянником?» Наслушавшись в «Арзамасе» всякой галиматьи (так называл веселые арзамасские собеседования Жуковский), вполне свободных речей Николая Ивановича Тургенева (Впоследствии Тургенев был приговорен к смертной казни вместе с пятью несчастными после декабрьской трагедии, но не казнен, потому что эмигрировал.), а также вольностей любимого Каверина Пушкин под впечатлением написал знаменитую «Вольность», которая лишила его вольной Петербургской жизни и забросила на несколько лет в ссылку в Бесарабию, а потом и в Михайловское.
 
Но пока еще были Царское Село, лицей и выпускные экзамены. Приехал и почтил лицей Гаврила Романович Державин. Пушкин читал прекрасно «Воспоминания в Царском Селе» собственного сочинения. Задремавший было во время экзаменовки старичок, проснулся и всплакнул, почуяв в нескладном смуглом мальчишке солнце русской поэзии. «Старик Державин нас заметил», - гордо записал позже Пушкин.
 
Вечером 26 мая, в день рождения, выпускника Пушкина навестили с поздравлениями Карамзин, князь Вяземский и поручик лейб-гвардии гусарского полка Петр Яковлевич Чаадаев, первый модник, первый танцор и первый умница в Петербурге. Это, кстати, единственное свидетельство о том, как прошел день рождения Пушкина в лицее. И дальше - выпуск.
 
В июне того же, 1817 года Александр Сергеевич Пушкин и Вильгельм Карлович Кюхельбекер отправились в коллегию иностранных дел для поступления в службу. И там (вот вам судьба) встретили Александра Сергеевича Грибоедова, который, сбежав из военных в отставку, явился за тем же самым. Быстро они подписали бумаги и пожали друг другу руки. Вместе вышли, решив отпраздновать событие. Взяли шампанского и дружно палили пробками в Петропавловку. Перед ними лежал роскошный Петербург и долгая счастливая жизнь.


Поделитесь своим мнением


Зарегистрироваться или войти. Войти через


 
a
ПОЛЕЗНЫЙ ПОРТАЛ О ТУРИЗМЕ
Фонд Русский мир