Клиффорд Дж. Леви (Clifford J. Levy) "The New York Times", США.

Под конец учебного года в одной из лучших школ города, Таллиннской Паэской гимназии, появится человек с блокнотом, и преподаватели начнут нервничать. Он будет заглядывать в классы, не обращая внимания на детей, подходить к учителям и вести со многими из них тривиальные, казалось бы, беседы продолжительностью в двадцать минут.

"Конечно, тяжело слышать такое", - говорит Ольга Муравьева, учительница, которая не сдала экзамен и должна теперь сама садиться за парту.

Скажите, какие у вас профильные предметы? Сколько вы здесь работаете? А как вы готовитесь к урокам?

Ему не очень интересно, что они говорят. Для него важно только то, как они это говорят.

Так что следите за грамматикой. Идет языковой инспектор.

Эстония, небольшая бывшая советская республика на балтийском побережье, осуществляет целенаправленные усилия по повышению статуса языка коренного населения и маргинализации русского, языка бывших колонизаторов. В результате государственные школы - такие как Паэская гимназия, где обучение давно ведется на русском языке, - становятся полями языковых сражений.

Поскольку администрация и преподаватели Паэской гимназии - государственные служащие, к ним теперь предъявляются требования по знанию эстонского языка и более активному его использованию на уроках. Контроль за соблюдением закона возложен на Языковую инспекцию, государственную службу, не слишком жалующую эстонских русскоязычных.

Языковая инспекция вправе штрафовать или подвергать дисциплинарным взысканиям государственных служащих, которые недостаточно компетентно владеют эстонским языком. Хотя в инспекции работает всего 18 инспекторов, она является настолько провокационным символом действующих в стране языковых норм, что даже организация Amnesty International критикует ее тактику как слишком грубую.

Таллиннская Паэская гимназия гордится тем, что ее выпускники могут декламировать Пушкина не хуже любого москвича, и придает большое значение качеству подготовки преподавательского состава. Поэтому для нее было несколько унизительно то, что во время последней инспекции на знание эстонского языка в декабре 2008 года примерно треть из шестидесяти учителей школы не прошла экзамен.

На этом этапе за плохое знание эстонского языка, как правило, еще не увольняют и не подвергают дисциплинарным взысканиям.

Провалившие экзамен уже трепещут в ожидании следующего визита, который может состояться в любой момент. "Он написал отчет, в котором говорится, что я поняла все вопросы, ответила на все вопросы, но допустила ошибки", - говорит учитель биологии и географии Ольга Муравьева. Вспоминая последнюю встречу с инспектором, она нервно смеется.

"Вот так он и заявил, - говорит Муравьева. - Конечно, тяжело выслушивать такое".

Поставив Муравьевой незачет, инспектор сказал, чтобы она пошла на уроки эстонского, что она уже пыталась делать. Но ей 57 лет, а в этом возрасте трудно начать изучение нового языка, тем более такого адски сложного, как эстонский, сильно отличающийся от русского. (Эстонский - близкий родственник финского, и оба языка - одни из немногих языков Европы, не принадлежащих к индоевропейской семье).

Хотя экзамен - это, по большому счету, разговор на эстонском языке, даже те, кто его сдал, говорят, что это было неприятно.

"Честно говоря, это было трудно, - говорит учительница английского языка Наталья Широкова. - Я очень переживала перед экзаменом. И во время его. Говоря эмоционально, это был настоящий стресс. Я почувствовала себя школьником, который боится допустить ошибку, сделать что-то неправильно".

Страсти вокруг статуса эстонского языка отражают дебаты на всем постсоветском пространстве о первенстве языков местного населения и роли русского. На протяжении сотен лет Советы, а до них цари, насаждали русский язык на покоренных землях. Это помогало сплачивать разноплеменные народы и обеспечивало лояльность центральной власти. Однако местные языки, в том числе эстонский, часто притеснялись.

После распада Советского Союза в 1991 году новые независимые государства пытались укрепить свою национальную идентичность путем повышения статуса своих языков. На всем постсоветском пространстве разгорелись лингвистические баталии. Кремль, сознавая, что отход русского языка с прежних позиций может снизить его влияние, протестует против ограничительных языковых законов в соседних странах, в том числе в Эстонии.

Данный вопрос стоит особо остро в Эстонии и соседней Латвии, потому что там для получения гражданства в большинстве случаев необходимо хорошее знание языка. В результате русские и прочие русскоязычные, оставшиеся в этих двух странах после провозглашения независимости, порой не могли стать гражданами.

В Эстонии русский является первым языком для 30 процентов населения в 1,3 миллиона человек, и, похоже, правительство намерено при помощи школ снизить эту цифру. Русский еще больше распространен в столице страны Таллине, что является наследием советской эпохи, когда сюда переселили множество людей из разных уголков страны.

Ильмар Томуск (Ilmar Tomusk), генеральный директор Языковой инспекции, говорит, что инспекторы проверяют на знание эстонского языка всех государственных служащих - от клерков до водителей автобусов.

"Но самая важная проблема во всей нашей языковой политике - это учителя русских средних школ, - говорит он. - Языковой уровень учителей не соответствует даже тем требованиям, которые мы предъявляем к ученикам".

По его словам, почти половина государственных школ в Таллине является русскими, и правительство вводит новые нормы, согласно которым в старших классах 60 процентов преподавания должно вестись на эстонском языке. По сути, такие школы, как Паэская гимназия, в которой учится 575 учеников в возрасте от 7 до 19 лет, превратятся из русских в двуязычные. Но они не будут соответствовать предъявляемым требованиям, если учителя плохо говорят по-эстонски, отмечает Томуск.

Он защищает свое ведомство, говоря, что русскоязычные политики Эстонии и их союзники в Москве изображают его в карикатурном виде.

"Существуют определенные мифы о нашей работе, о том, как мы занимаемся дискриминацией, - говорит он. - В демократическом обществе совершенно нормально, чтобы государственные служащие знали государственный язык. Если государственный служащий работает в России, он должен знать русский язык. Если в Эстонии - должен знать эстонский. Никакой дискриминации нет".

Директор Паэской гимназии, двуязычная Изабелла Рийтсаар (Izabella Riitsaar), говорит, что у нее хорошие отношения с инспекторами. По ее словам, они очень вежливы, сообщают ей о дате визита и разрешают наблюдать за ходом экзамена.

"Думаю, что человек, который живет в этой стране, должен говорить на языке этой страны, даже если это создает разные проблемы", - говорит Рийтсаар.

Но сочувствует ли она своим учителям?

"Конечно! Никто же не любит экзамены".

Перевод: «Голос России»