Сергей Германович Проваторов, член Всемирного координационного совета российских соотечественников, проживающих за рубежом, размышляет о том, как сказывается на умах инфодемия коронавируса.

С. Проваторов:

Всю Светлую седмицу пребывая в состоянии болезненном и соответствующем ему обломовском настроении; вопреки традиции, вполне у меня сложенной, не смог от постели руку поднять, чтобы написать и разослать пасхальные поздравления. Одолевали коронавирусные боязни и карантинные страхи. Самые гадкие из них –  о приведении народонаселения в статус согласия с десакрализацией образов Победы в угоду соображениям личной и общественной безопасности.

И, тем не менее, в Великий день я сказал, обращаясь к правоверным христианам :

– Христос воскресе!

– Здравствуйте и радуйтесь в дни Светлой седмицы, и до самой Святой Троицы, и всегда в будущем! С Великим праздником поздравляю, крепкой Веры, неумирающей Надежды, божественной Любви желаю! Воистину воскресе Христос!

– И будьте здоровы! – Желаю уже всем-всем.

У всякого монолитного народа и у каждой культурной цивилизации всегда были (и должны быть) свои сакральные герои и соответствующие образы Победы.

Под сакральным подразумеваю как то, что проистекает из «латинской» расшифровки понятия («священное»), так и в широком толковании – имеющее отношение к посвященному божественной сущности, к собственно божественному, религиозному, небесному, выходящему за рамки обыденности.

Что для ортодоксального верующего христианина есть образ Победы? – Несомненно, точно он обозначен в пасхальном тропаре: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав. Это и есть вероисповедное утверждение Победы жизни в Боге над смертью во грехе.

Или другой пример. Что для рожденных в СССР есть образ Победы? Победа Великой Октябрьской социалистической революции?

 Нет! Образом Победы для советского человека и для большинства русских, родившихся в 20-м веке и доживших до нынешних скорбных дней, есть Победа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, 75-летний юбилей которой мы имели намерение масштабно оффлайн отпраздновать 9 мая сего года.

Верим во Христа, значит, признаем и библейские пророчества. Коль признаем пророчества, – не отрицаем и пришествие с воцарением Антихриста. Такова логика действующей богословской традиции.

Но здесь, признаюсь – мea culpa (моя вина – лат.) – меня настигло раздвоение: между апокалиптическими настроениями, вполне обоснованно навеянными «Откровениями Иоанна», и почти жгучим, разрушающим ортодоксальную парадигму пониманием нежелательности поддерживать эсхатологические настроения в миру, словно «Откровения Иоанна» - это «фишка наподобие» (да простите мне, апологеты) нынешнего трэша о коронавирусной пандемии, своей «природной силой разрушающей старый мировой порядок».

Страх в том, что верх над христианской концепцией «Победы жизни над смертью» начинает брать предуготовленная тупеющему людскому мировому сообществу программа «неминуемой смерти», которую оно, принимая, выполняет, или же, устрашенное которой, теряет способность оказать сопротивление воцарению Антихриста, потому что уверовало в неотвратимость оного.

Если бы нужно было в глобальном масштабе нанести удар по вероисповедному самосознанию народов библейской традиции, и сделать это максимально эффективно, устав от долгой холодной информационной войны, то вирус и пандемию «пережить» просто необходимо стало бы, как инструмент глобально поражающей силы.

И станет горько и разом смешно слышать экспертов, расшаркивающихся и распинающихся о якобы имеющем место «конце глобализации». Признанная подавляющим большинством насельников этого мира вселенская пандемия с карантином явно демонстрируют, что глобализация перешла на более высокотехнологический уровень. Её технологичность возросла настолько, что половина людей вообще перестаёт её замечать.
Так мы и дожили до пришествия Наноглобализации – предтечи предуготовленного пророками пришествия и воцарения Врага рода человеческого.
Тут возникла было у меня мысль, что до дня Пасхи Христовой истинному правоверному её адепту совсем нечего было печалиться насчет карантинных урезаний воли. Они во многом соответствуют ограничениям Великого Поста. А сдерживания в перемещении, невозможность свободно посещать храмы и церковные службы – чудесным образом предуготовляют к пониманию того, как будет в приближении пришествия и воцарения напророченного Антихриста.

А вот с собственно пасхальными празднествами дела обстоят намного хуже. А еще хуже – с Днем Великой Победы…

Надо признать, что с наступлением христианской эпохи, особенно в период известной нам описанной традиционной истории в нашем Отечестве главным весенним праздником стала Пасха Христова. А много позже – по результатам Второй Мировой войны и Великой Отечественной – основным вероисповедным праздником атеистов и слабоверных христиан в нашей стране стал майский праздничный «цикл».

Этот цикл, как бы в противоположность Пасхе, начинали «светлой майской девятерицей» – с Первомая – и завершали главным «вероисповедным праздником» советского народа – Днем Победы или Великой Победы. (В празднованиях второй половины года его осенним «зеркальным отражением» был не менее религиозный праздник – 7 ноября).

Увы, но за период духовных смут с 1991-го по 2020-й – три десятилетия, мы так и не достигли единства, хотя много кто говорил (чего греха таить и я, наивная жертва пропаганды) о «нерушимом единстве» и о «незыблемом «триединстве». Они (единство и триединство) были выражены среди прочего и абсолютным признанием незыблемости главных весенних праздников «русской цивилизации» – Светлого Христова Воскресения и Дня Победы. И вот теперь этот Священный Диптих, скрепляющий «незыблемое единство» нерушимого фронта верующих и атеистов Русского мира, поражен «злобным невидимым врагом». И какое бы кто к этому врагу не имел отношение, подавляющее большинство народонаселения, как и правительства постсоветских республик (кроме Беларуси) это подавление, эти глобальные ограничения приняли как обоснованные ради безопасности.

«Ничего страшного – отпразднуем потом» или «главное, что праздник в наших сердцах» (я бы и сам стал автором второго посыла с большим удовлетворением).

Но нельзя не отметить тот неоспоримый факт, что пандемия страха и принятые по её поводу ограничительные и самоограничивающие меры нанесли огромной силы разрушительный удар по системе главных священных праздников нашей цивилизации. Святой Диптих пострадал больше всего.

А главные праздники – это не разговор о «выходных». Они имеют для культуры народа глубокие сакральные смыслы и значения. Именно они, наравне с декларируемыми десятилетиями «неприкасаемыми» правами и свободами человека (не путать с правами гражданина) понесли теперь самый тяжелый урон и последствия его плохо, но предсказуемы. Это состояние общества и ответственность, возложенную на все страты вождей, аз бы назвал «Делом о десакрализации».

Конечно, мы не должны впадать в уныние. И, тем более, в отчаяние. Иначе – какие мы русские христиане, магометане и иудеи?

Мы так и говорим: «Все будет хорошо!» Мы – «За жизнь!» Наша вера – «В Победу жизни над смертью».

Но всё, что мы говорим – это все-таки слова.

Само по себе слово – начало всякого дела и, бывает также – его венец. Но если между началом и венцом дела нет собственно процесса делания, то всё это теряет значительную и важную часть традиции, ритуала, священнодействия, созидательного и воспитательного процесса, то есть – важную наполняющую сущностную часть смысла.

Для простоты восприятия приведу образный пример. Праздновать Пасху или День Победы «онлайн», «по удалёнке» (вникните в сам издевательский смысл глубокого русского слова – «удалёнка») – выглядит так:

Мы заложили фундамент. А затем, вместо того, чтобы строить стены с окнами и дверями, взгромоздили на фундамент стропила крыши и покрыли их шифером. И назвали это – «дом». Да, своеобразный вышел дом. Но, скажем прямо – не нашей традиции. Шалаш какой-то, вигвам. И к этому примеру можно … примерить хоть христианскую Пасху, хоть иудейскую, хоть тот же Рамадан.

Вот так вот выглядит и «удаленное», «онлайн» или «отсроченное», равно как и «перенесенное на потом» празднование великих праздников, имеющих священный для народов смысл.

Что такое празднование Воскресения Христова? – Это всенародный публичный ежегодный акт вероисповедания. Наверное – один из двух, что остались для публичного воспроизведения (второй – Рождество).

И сколько здесь не станем пояснять всё «пандемиею», это никак не оправдает отсутствие публичного всенародного акта вероисповедания. Ведь христиане верят, что первохристиане ради этого акта не только прятались в катакомбах, но и были выводимы на арены, где их скармливали львам. Ради этого вероисповедного акта они публично шли на Святой Крест. Точно так же, как и наши деды, а чьи-то уже и прадеды, а чьи-то еще и отцы, матери, сестры, бабушки – шли в атаку на врага на фронте Великой Отечественной или на трудовом фронте. И делали они это, осознанно или не до конца осознанно, но для того, чтобы совершить этим порывом тот самый вероисповедный акт общенародного, скрепляющего единство, публичного вероисповедания – любви к Родине, служения Отечеству, а кто-то и верности Христу. И теперь все это … попрано. А последствия, повторю, – хоть и плохо диагностируемы, но все же  – весьма предсказуемы.

Отказавшись от публичного акта вероисповедания, каждый теперь должен сказать правду, прежде всего себе:

– Я – не тот русский;

– Я – не тот православный христианин.

Или показать всему миру, что у русских христиан и у русских (советских) неверующих атеистов – теперь другие формы и виды проведения актов публичного исповедания веры. Или же признать: «Мы, русские, вступили в эпоху пришествия Антихриста обоими ступнями». И теперь, придавленный пандемией страха, всякий «русский» или всякий «православный христианин» может либо каким-то образом снять кавычки с этих самоназваний, или же честно объявить себя «людьми новой эпохи» – наступившей эпохи Наноглобализации, предшествующей воцарению Антихриста.

Так скажем же друг другу правду:

Воскрес ли Христос для того, чтобы мы стали жертвами пандемии страха?

И для того ли пал Рейхстаг в 1945-м?