С первых лет восстановления государственности в странах Прибалтики началось мощное государственное противостояние инакомыслию, особенно в вопросах ущемления прав русского и русскоязычного населения и нормализации отношений с РФ.

На сегодня в Эстонии добились политического безмолвия, в Латвии и, особенно в Литве, только приучают к смирению – продолжаются открытые репрессии против инакомыслящих, необходимость которых в Эстонии отпала после зверского подавления 26-27 апреля 2007 года массовых беспорядков в Таллине и на северо-востоке страны («Бронзовые ночи»).   

Кто он, Альгирдас Палецкис?

Российский портал EADaily.com писал в начале апреля: «Одной из самых значимых новостей Прибалтики последнего времени стало освобождение из тюрьмы литовского диссидента Альгирдаса Палецкиса. Оппозиционного политика освободили совершенно неожиданно, после полуторагодового заключения. Свободы ему не предоставили – Палецкис, вышедший под залог € 50 тысяч, теперь находится под домашним арестом, а начатый против него судебный процесс никто не отменял. И всё же в нынешних условиях сам факт выхода Палецкиса является фактом очень отрадным».

Отрадным для него самого и его семьи, соратникам и сочувствующим. Суд-то никто не отменил. Но сама атмосфера нетерпимости к диссидентам и противникам русофобии сохраняется (то же – в Латвии).

Освобождения политического узника и мученика потребовали несколько десятков политиков, в том числе парламентариев, которые 30 лет назад подписали Акт  о восстановлении Литвы. Они, как левого, так и правого толка, немногие из них разделяют взгляды Палецкиса, заявили, что обвинение того в шпионаже в пользу России, не имеет под собой реальной основы. Но ясно и другое: позорные репрессии дискредитируют литовское государство. Цитата публициста Юргиса Нявежетиса: «… эта своеобразная литовская дрейфусиада XXI века грозит исторически дискредитировать – и, безусловно, заметно – существующий тридцать лет зоологический антисоветский и русофобский режим Литвы».

Свою роль сыграла и личность самого Альгирдаса Палецкиса. Сегодня преследуемый властями Литвы за левые убеждения и призывы нормализации отношений с Россией, этот видный литовский политический деятель в прошлом был начальником заметной фигурой в политике. Он был начальником отдела Западной Европы МИД Литвы, секретарём дипломатической миссии Литвы при Евросоюзе, депутатом Сейма, членом парламентских комиссий по международным делам и Западной Европы, а также Комиссии Сейма по делам НАТО. Он же был членом Вильнюсского горсовета и вице-мэром Вильнюса. Родился в семье советского дипломата в Берне, он – внук первого Председателя Президиума Верховного Совета Литовской ССР Юстаса Палецкиса. Награждён французским Орденом Почётного Легиона и орденом «За заслуги перед Литвой», которого его лишили в 2013 году.

Ложь объявляется правдой

Преследования Палецкиса начались с того, что он стал отрицать советскую оккупацию Литвы. Он публично сказал правду о том, что погибшие 13 января 1991 года у телебашни в Вильнюсе, могли быть были убиты не только со стороны Советской Армией, но и стрелявшими в толпу с крыш литовскими провокаторами  (как всё это напоминает расстрел Майдана в Киеве). Нелепость обвинений Палецкиса во лжи раскрывает данное им ИА REGNUM интервью. Вот фрагменты с сокращениями.

«ИА REGNUM: … Расскажите, пожалуйста, какие факты у вас есть. Что это за история с пулями, которые были выпущены сверху, про охотничье оружие?

А.П.: … перечитал книгу Петкявичуса «Корабль дураков» (Витаутас Петкявичус, ныне покойный литовский писатель, общественный и политический деятель…, фактически обвинил Ландсбергиса в трагических событиях 13 января – ИА REGNUM) и книгу Плукиса «Чёрное и белое: Где правда?». Плюс очень весомая книга Юозаса Колялиса, бывшего члена Компартии Литвы, которого судили за события 1991 года. Он там приводит выписки из его судебного приговора в 1999 году… по этим документам, несколько людей тогда получили пули сверху вниз под уклоном 45-50 градусов, даже 60 градусов. В телах некоторых убитых найдены пули очень странного происхождения – по предположению той же экспертизы, из ружья Мосина начала 20 века…

Далее я наткнулся на интервью самого Аудрюса Буткявичуса, который в тот момент был министром обороны Литвы, где он, отвечая на вопрос одной из газет «планировали ли вы жертвы», говорит: «да». На вопрос о том «провоцировали ли вы людей», он тоже сказал – «да»… К тому же свидетельства Петкявичуса, который не просто писатель, он был с 1992 года, то есть сразу после тех событий, главой парламентского комитета по национальной безопасности… Эти книги не запрещены, они в свободной продаже, но никто никаких судов не начинал…

К тому же, меня очень поразило интервью Ромуальдаса Озоласа – бывшего заместителя председателя Совета министров Литвы в 1991 году… его мысль была в том, что организаторы знали, что на американцев действует только один сценарий – когда есть жертвы среди мирных людей… На это я и опирался».

То есть никакой сенсации в заявлениях Палецкиса не было и нет. Но забытая было, правда, дискредитирует борцов за независимость Литвы и разоблачает их, по сути, в деяниях, в которых Фемида могла бы усмотреть криминал.  

Такое разоблачение позорной страницы борьбы за независимость Литвы и объясняет, почему власти заварили кашу с делом Палецкиса. С ним не церемонятся – месяц после его ареста никто в Литве даже не знал об этом. Была сочинена чудовищная ложь, будто арестованный собирал сведения о литовских судьях, которые вели дела бывших военнослужащих или намеревался установить подслушивающее устройство в кабинете Президента Литвы Грибаускайте… Хотя никаких доказательств не предъявлено.

За первый год заключения в «свободной» Литве Альгирдас Палецкис при росте 188 сантиметров стал весить 57 килограммов. Это результат нервотрёпки, с помощью которой хотят добиться самооговора. Здоровье его только ухудшается.

Сам Палецкис не намерен каяться или оговаривать себя. Он настаивает на том, что предъявленные ему обвинения – лживые. На вопрос агентства BNS Палецкис сказал: «Ну как здоровье может быть после полутора лет в камере-одиночке…» И добавил: «Никакого шпионажа не было. Я считал себя свободным человеком, мог ездить по миру, встречаться с людьми, говорить обо всём, интересоваться любыми темами. Поэтому считаю, что дело является политическим. Я уверен, что защищусь».

Димитров против Геринга

Когда прибалтийские государства-лимитрофы (изначально это слово обозначало пограничную область Римской  Империи, которая должна была  содержать стоящие на её территории особые подразделения императорских войск – кстати, это не напоминает сегодняшний день?) обижаются на то, что их критикуют за героизацию своих приспешников нацистской Германии и прибалтов, воевавших в Ваффен СС, их можно понять. Ибо, как писал Альгирдас Палецкис «от национализма до нацизма – один шаг». И это не умозрительно – поскольку прибалтийский национализм это замес патриотизма с русофобией, то и четверть шага до нацизма достойно осуждения.

Чтобы почувствовать некоторое сходство с борьбой инакомыслием тогда и теперь, любопытно ознакомиться с политическим спором между Георгием Димитровым и премьер-министром и министром внутренних дел Пруссии Германом Герингом, впоследствии – крупным государственным деятелем нацистской Германии и подсудимым на международном военном трибунале по делу военных преступников в Нюрнберге. Спор между ними состоялся 4 ноября 1933 года в Лейпцигском Имперском суде.

Небольшое отступление. 30 января 1933 года президент Веймарской республики Гинденбург назначил Гитлера главой коалиционного правительства – рейхсканцлером. Через два дня Гитлер «попросил» Гинденбурга распустить Рейхстаг (у нацистской партии было лишь треть мест). Расчёт был прост – добиться на новых выборах абсолютного большинства в парламенте. Новые выборы были назначены на 5 марта 1933 года.

Но уже вечером 27 февраля в 22 часа начался пожар в Рейхстаге. Гитлер заявил, что это – дело рук коммунистов. На следующий день  был опубликован чрезвычайный Указ рейхсканцлера, отменявший свободу личности, собраний, союзов, слова, печати и ограничивавший тайну переписки и неприкосновенность частной собственности. Была запрещена Компартия Германии. Тут же были арестованы три тысячи и множество лидеров социал-демократических и либеральных организаций, в том числе депутаты рейхстага. Закрыты оппозиционные газеты.

Непосредственно в поджоге Рейхстага обвинили пять человек, это: «пироман-одиночка» независимый коммунист из Нидерландов Маринус ван дер Люббе, лидер парламентской фракции Компартии Эрнст Торглер и три болгарских коммуниста – среди них Георгий Димитров. Все кроме первых двух были оправданы. Голландца казнили. Несколько версий утверждают, что нацисты были в сговоре с душевнобольным ван дер Люббе, фактически организовав провокацию с целью добиться абсолютной власти нацистов.

Не зря национал-социалисты устраивали манифестации «народного гнева». Демонстранты, большей частью штурмовики или партийные активисты, выстраивались перед ратушами и правительственными зданиями, требуя поднять нацистское знамя со свастикой, угрожали штурмом зданий.

Во время процесса, хорошо владевший немецким языком Димитров превратил суд в обвинительный процесс против нацистов. Его 36 раз лишали слова, 5 раз изгоняли из зала суда. Из-за неудачного хода процесса его радиотрансляция была прекращена.

Геринг: моё мнение – решающее

Итак, спор Димитрова с Герингом и председателем суда:

ДИМИТРОВ: После того, как вы, как премьер-министр и министр внутренних дел Пруссии, заявили, официально заявили Германии и всему миру, что поджигателями Рейхстага являются коммунисты (Геринг: «Конечно!»), что это совершила Коммунистичекая партия  (Геринг: «Конечно!»)…, не исключило ли оно (мнение – Д.К.) возможности идти по другим следам в поисках истинных поджигателей Рейхстага?

ГЕРИНГ: … для меня было не столь важным установить личность отдельного мелкого преступника, а ту партию, то мировоззрение, которые за это отвечают. Уголовная полиция выяснит все следы – будьте спокойны… Это было политическое преступление, и для меня было ясно тотчас же, как и сегодня, что преступников надо искать в вашей партии…

ДИМИТРОВ: Это ваше мнение, я придерживаюсь совершенно другого мнения.

ГЕРИНГ: Логично, однако, моё мнение является решающим.

ДИМИТРОВ: Само собой разумеется, ведь я подсудимый… ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вам надлежит лишь ставить вопросы.

ДИМИТРОВ: … Известно ли г-ну председателю, г-ну премьер-министру Герингу, что эта партия с таким, как он сказал, преступным мировоззрением являетя правящей на шестой части Земного шара? Это – Советский Союз. (Геринг: «К сожалению!») Этот Советский Союз находится с Германией в дипломатических, политических и хозяйственных отношениях?…

ГЕРИНГ: … Что Россия делает, мне безразлично. А я здесь имею дело только с Коммунистической партией Германии с зарубежными коммунистическими мошенниками, приехавшими для поджога Рейхстага. (В зале суда: «Браво!»).

ДИМИТРОВ: … Вести борьбу против Коммунистической партии Германии, это ваше право. А право Коммунистической партии… бороться и побеждать и победить, победить ваше правительство; это – вопрос соотношения сил, а не вопрос права.         

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Димитров, я запрещаю вам вести здесь коммунистическую пропаганду (Димитров: «А он ведёт здесь нацимонал-социалистическую»). Мне это совершенно безразлично. Я запрещаю вам категорически. Коммунистическую пропаганду здесь в зале нельзя, а это была её часть.

ДИМИТРОВ: … Г-н премьер-министр заявил, что такая иностранная держава, как Советский Союз, может делать всё, всё, что она только захочет, а в Германии ведётся борьба против Коммунистической партии. Правильное мировоззрение, это большевистское мировоззрение…

ГЕРИНГ: … Германскому народу известно, что вы бессовестно себя ведёте, что вы явились сюда, чтобы поджечь Рейхстаг и после этого позволяете себе ещё такие дерзости. Но я здесь не для того, чтобы позволить вам допрашивать себя, как судье. Вы в моих глазах мошенник, которого надо повесить.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Господин премьер-министр!

ДИМИТРОВ: Очень хорошо.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Димитров, я вам уже сказал, что вы не должны вести здесь коммунистическую пропаганду (Димитров пытается говорить дальше). Если вы теперь скажете ещё одно слово, я снова выпровожу вас вон, чтобы вы не занимались коммунистической пропагандой. Это вы уже сделали  во второй раз, и поэтому вас не удивляет, что г-н свидетель так негодует. Я вам это категорически запрещаю…

ДИМИТРОВ: Я очень доволен ответом г-на Геринга…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Мне совершенно безразлично, довольны вы или нет. (Димитров: «Очень доволен!»). После этих последних слов, я лишаю вас слова. Садитесь. (Димитров: «У меня есть право ставить вопросы, относящиеся к делу»). Я лишаю вас слова.

ДИМИТРОВ: Вы, наверное, боитесь моих вопросов, г-н премьер-министр?       

ГЕРИНГ: Смотрите, берегитесь, я с вами расправлюсь, как только выйдете из зала суда! Подлец!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Димитров исключается на следующие три дня. Немедленно вон его! (Димитрова выводят из зала).

Сравните это с тем, как расправляются с Альгирдасом Палецкисом и другими инакомыслящими, прежде всего, в Литве и Латвии и даже притихшей Эстонии: разнятся только формы расправы, но не их суть. Главное: заткнуть рот оппоненту, элиминировать его, например, минимизировать аудиторию читателей, слушателей, зрителей.